Русско-французское ноу-хау

Подобно тому, как танк Renault FT-17 стал «отцом» классической компоновки танков, «блиндированный автомобиль Накашидзе-Шаррон» стал образцом для будущих бронемашин, в первую очередь французских, русских и немецких. Обладавший множеством недостатков, так и не принятый на вооружение, он тем не менее стал своеобразной «пробой пера», положившей основы использования бронеавтомобилей в русской армии.

Провидец эпохи моторов

О детстве и юности Михаила Накашидзе известно немного. Он родился в 1873 году в Москве, происходил из знатного древнего рода, который после присоединения Грузии к России вошёл в число княжеских семей империи. Его отец Александр в рядах русской армии сражался в Кавказской и Крымской войнах и дослужился до чина генерала от кавалерии. Михаил же в 1893 году окончил Пажеский корпус и поступил сначала на гражданскую, а затем на военную службу. Молодой князь был горячим сторонником развития нового в ту пору самодвижущегося транспорта и первым в нашей стране предсказал замену кавалерии бронированными машинами. В 1902 году в Петербурге вышла в свет его книга «Автомобиль, его экономическое и стратегическое значение для России», в которой Михаил Александрович в самых радужных красках расписал значение сверхсовременной техники для страны и, в частности, для её вооружённых сил: «Самую большую услугу в России автомобиль, конечно, окажет военному ведомству. Он будет способствовать мобилизированию войск и подвозу припасов в местностях, где мало железных дорог и подъездных путей».

Следует сказать, что темпераментный князь имел ярко выраженную «коммерческую жилку». Это позволило Михаилу Накашидзе совместить военную службу с предпринимательством. В 1903 году на паях с графом Потоцким и полковником Головиным он открыл в Варшаве фирму «Большой международный гараж автомобилей». Помимо продажи машин преимущественно французской фирмы Panhard-Levassor, здесь были изготовлены несколько автомобилей собственной разработки, получивших название «Интернациональ». Тогда же предприимчивый офицер начал свою работу ещё с одной французской фирмой Charron, Giarardot &Voigt, став одним из акционеров этого предприятия. В начале 1904 года он продал «Большой международный гараж автомобилей» и в дальнейшей своей переписке с представителями Генерального штаба русской императорской армии стал представляться как директор отдела броневых автомобилей фирмы «Шаррон».

В 1905 году в чине подъесаула в составе 7-го Сибирского казачьего полка князь отправился добровольцем на русско-японскую войну. Там он продолжал убеждать всех в пользе, которую могут принести военной разведке автомобили. Благодаря поддержке генерала от инфантерии Николая Линевича, которому понравилась идея оснащения армии «неуязвимыми пулемётными автомобилями», энергичный князь получил дозволение на изготовление одного бронеавтомобиля. Правда, обязан был это сделать «на свой страх и риск»: гарантии покупки военные чиновники не давали, государство было готово оплатить лишь доставку машины на передовую для испытаний в боевых условиях. Стоимость броневика составила 30 тысяч рублей, что по тем временам являло собой фантастическую сумму: казачья лошадь, к примеру, стоила около 100 рублей.

По итогам – отказать

В 1905-м отставной французский полковник-артиллерист Гюйе, работавший на фирме «Шаррон», спроектировал полностью бронированный автомобиль с пулемётной башней, вращавшейся на 360 градусов. После внесения русским князем ряда изменений и доработок в 1906 году проект был воплощён в мастерских фирмы под названием «Накашидзе-Шаррон».

Пока опытный образец добирался до линии фронта, война закончилась. В связи с этим было решено провести испытания машины в Санкт-Петербурге. Михаила Накашидзе такое решение застало врасплох: будучи уверенным в успехе, он уже договорился о постройке шести броневиков во Франции. Энергичный князь, пользуясь всеми своими связями, предпринял попытку получить разрешение о беспошлинном ввозе в Россию остальных пяти экземпляров для совместных испытаний, причём все затраты по доставке согласился взять на себя. Военные, однако, решили приобрести для испытаний лишь один «мотор».

8 марта 1906 года броневик наконец был доставлен в столицу. Обкатку новинки проводили почти 2 месяца. За это время «Накашидзе-Шаррон» совершил несколько пробегов по Ораниенбауму и Токсово. Были проведены стрельбы и проверка брони на прочность. Комиссия при Главном артиллерийском управлении отметила следующие плюсы экспериментальной машины: подвижность, запас хода и удобство для водителя. А вот минусов было куда больше. Среди них отмечалась слабая проходимость по песчаному, размокшему грунту и снегу из-за солидного веса, а также теснота внутреннего пространства, слабая манёвренность и склонность к опрокидыванию. Вести прицельный огонь на ходу было невозможно, а вооружение имело нетипичный для русской армии калибр. Шины бронеавтомобиля оказались уязвимы для ружейного и пулемётного огня, очень плохо переносили нагрузки и высокую скорость.

Не слишком впечатляющими оказались и результаты испытаний брони обстрелом из 7,62-мм винтовки Мосина, показавшие, что «французские листы по своим качествам уступают нашей стали, причём их хрупкость подтверждает и то, что при пробитии пули откалывают от брони маленькие осколки». В выводах комиссии оценка «Накашидзе-Шаррон» в целом сводилась к одному – в данном виде он не пригоден для эксплуатации и применения на территории России.

Михаил Накашидзе пытался модернизировать своё детище. Он выставил рекламацию производителю брони, получил новые листы из Франции, и Путиловский завод произвёл их замену. Были также внесены и другие изменения, но главный недостаток – низкая проходимость по бездорожью – не исчез. Решить эту проблему при том уровне развития автомобилестроения оказалось невозможно: эра полноприводного бронеавтомобиля была впереди.

В своих письмах Военному министерству Михаил Александрович, финансово заинтересованный в том, чтобы Россия приобрела партию броневиков «Шаррон», решился на свое­образный шантаж: согласно его «секретным сведениям», немцы хотели получить 100 таких машин, а японцы вели переговоры о закупке 150 экземпляров. Однако эти заявления были абсолютно голословными и – как показала история – оказались ошибочными. Тогда Накашидзе решил предложить броневики полиции для «поддержания внутреннего порядка». 12 августа 1906 года он пришёл с этим проектом на приём к премьер-министру Петру Столыпину. И именно в тот момент, когда князь ждал своей очереди, на дачу вошли двое террористов и метнули портфели с бомбами. Столыпин спасся чудом, Накашидзе не повезло. Вместе с ним погибли все чертежи, планы, договоры с французской автомобильной компанией и прочие документы, относящиеся к его изобретению. После смерти князя продвигать его детище в России стало некому. Ещё до начала Первой мировой войны «Накашидзе-Шаррон» был разбронирован и использовался в качестве обычного штабного автомобиля.

Первый блин комом

Несмотря на более чем двухлетние испытания броневика фирмы «Шаррон», в России эта машина не получила признания у военных, и в этом нет ничего удивительного. Дело в том, что до этого ничего подобного на вооружении ни одной страны мира не имелось, и опыта в использовании нового вида боевой техники, естественно, ни у кого в то время не существовало. Кроме того, не следует забывать, что бронемашина базировалась на легковом шасси, которое оказалось сильно перегружено массивным броневым корпусом. Таким образом, непризнание этой новинки в России никак не связано с косностью царских чиновников, а является прямым следствием слабого развития автомобилестроения в первые годы ХХ века. Тогда машины, будучи весьма сложными в изготовлении и капризными в эксплуатации, представляли собой весьма несовершенные конструкции, имевшие малую надёжность и низкую проходимость.